Детский Сад, как Первое предательство. Березка.

  10 дней прошло с первого посещения дочерью детского сада. Второй день, как я лично забирал дочь. Я хочу сразу четко и весьма определенно сказать, чтобы не оказаться превратно понятым, исходя из моих выпускаемых на волю мыслей, озвучивающий чувства, а не разум: детские сады - это великое благо и великое достижение нашей страны, нашего общества, нашей культуры и Цивилизации. Это первое. Второе: я не могу даже описать словами важность и исключительность профессии и призвания быть воспитателями, нянечками, преподавателями и всеми сотрудницами детских садов, включая непосредственно их заведующих. Многие люди, по тем или иным причинам, безусловно объективным, но таки включают робота, отдавая ребенка в сад по пути на свою работу, думая, что воспитатели - это такая же работа, как и все остальные. Ритм жизни не позволяет многим людям просто задуматься и прислушаться к своим чувствам, чтобы приоткрыть для себя осознание этого трепетного величия, которое начинаешь испытывать к детским воспитательницам, которым люди вручают своих детей - свое все, что у них есть и ради чего, в том числе, люди трудятся, люди влюбляются, строят отношения и живут, вообще. Надеюсь, в этой прозаичной преамбуле я смог оторваться от тяготения океана моих чувств, подобно той остроносой большой рыбе, которая на вымоченной скорости выныривает в воздух из воды. Не помню, как ее зовут. Теперь же, позвольте мне вернуться в свою чувственную составляющую, не ангажированную разумом, где разводятся чистые и невинные мысли-мальки, которых ещё не удалил на свой острый крючок разум. 

25 сентября 2025 года

  В первый день (один час) в детском саду дочь не плакала. В свой второй день (один час) в детсаду дочь даже успела в первый раз там покушать, а также потанцевать и по-выкрикивать односложные слова-восклицания с подачи музыкального преподавателя. В свой третий день (полтора часа) в детсаду дочь уже немного по-плакала. В-четвертый свой день (полтора часа) в детском саду она встретила свою маму несдержанным ревом. В пятый свой день в детском саду, едва оказавшись там, дочь явственно дала всем понять, что категорически отказывается в нем находиться, отчего жене ничего не оставалось делать, как ретироваться обратно домой, а уже после идти в поликлинику с сыном, которому, по истечении срока годности его инвалидности, в рамках возможности ее продления, предстояло идти глотать зонд натощак, как начало психологически и физически утомительной и изматывающей для него эпопеи по подготовке к сдаче всех данных о состоянии своего здоровья в контексте сахарного диабета 1 типа и центральной резекции поджелудочной железы в руки медицинской экспертной комиссии. Имейте ввиду, что идти куда-то и проводить какие-либо процедуры, да ещё и сопряжёнными с волнением, которое просто по природе своей неизбежно при соприкосновении даже здорового человека с медицинскими служащими, это стресс и подвиг. Пользуясь случаем, я вновь хочу выразить свой бесконечный респект всем диабетикам 1-го типа и врачам, которые вселяют уверенность. 

   Я знал, что дочь может начать плакать. Почему? Потому что в третий день мы уже вдвоём с женой отводили дочь в садик. А сегодня, в пятый день, я сказал дочери, что лично заберу ее из садика. Однако, придя в садик, дочь, со слов жены, не стала включать обратный отчёт отведенных для нее на данном этапе привыкания к садику 90 минутам, а сразу начала звать вашего покорного слугу. Это очень мило, правда. Но папа, выходит, сорвал (м)учения... 

   О чем же я хотел сказать? 

Однажды, я уже об этом говорил, в 12-13 лет я сломал руку. Это было в детском лагере труда и отдыха, куда школьников на каникулах традиционно посылали в помощь советским аграриям на месяц во время летних каникул. Мы там работали, жили, питались и отдыхали. За работу даже платили деньги. Я тогда заработал 12 советских рублей, помню. Из-за того, что был вынужден убыть из-за травмы. А, вот, в следующий раз мы оказались в более интересном месте, чем поселок Бирюково с его психбольницей: в Дарьино-Ермаковке. Там нам дали на руки по 60 рублей. И я купил на них себе для школы дипломат. 

   Итак, я имел неосторожность подразнить одного крупного парня, на год старшего. Но дело было не в возрасте, а в некоторой степени нездоровой и опасной дебильности в его глазах, прошу прощения. Он погнался за мной, на бегу сделав мне подножку. Я как-то неудачно упал и увидел, как у меня сильно выпирает рука в, как я потом прочитал, "типичном месте" в области запястья. Я встал на одно колено и положил на другое левую руку в правой руке. Я не верил глазам, но понимал, что со мной случилось. Выкрикнув тому не очень умному крепкому подростку "Ты мне руку сломал, дебил!", я начал чувствовать, что теряю сознание. Но наш физрук оперативно наложил мне шину и дал нашатырь, пропитанную которым ватку я всю дорогу нюхал, когда в сопровождении классной руководительницы ехал в машине скорой помощи в городскую больницу. Затем меня направили в операционную, чтобы попытаться выпрямить перелом двух костей со смещением.

 Ещё не так давно перед этим мне уже делали общий наркоз, когда лишали крайней плоти. А чего тут стесняться? Знаки Судьбы, как говорится. Тогда мне на лицо прикладывали маску, по шлангу из которой вскоре пошел сладкий газ. Я боялся не уснуть, поэтому вытаращился на диск со множеством встроенных ламп над головой. На этот же раз для меня приготовили общий наркоз через укол в вену. Я снова боялся не уснуть. И снова не моргая смотрел на лампы над головой. И я таки проснулся посреди мероприятия. Я начал поднимать голову, а женщина в белом халате и маске бережно и нежно, не проявив никакой тревожной эмоции, положила мне ладонь на лоб, произнеся что-то, типа, тщщщ, тщщщ, спи, все хорошо. И я вновь уснул. Когда проснулся по плану, то мои спортивные штаны и кушетка, на которой выпрямляли перелом со смещением были мокрыми. Мне было несколько неловко перед врачами и классной руководительницей. Но та женщина-медик из команды врача предупредительно успокоила меня вновь, сказав, типа, что ничего страшного, так бывает. Я так понимаю, мое пробуждение под наркозом и непроизвольное мочеиспускание были реакцией организма на всплеск боли во время попытки убрать выпуклость под натянутой из-за смещенных костей кожей. Ничего, только после перелома руки я смог тут же научиться, наконец-то, подтягиваться. Но выводов о том, что мне никогда в жизни нельзя нападать первым, я тогда ещё не сделал. Это уже много позже я понял, что моя судьба - быть городом в осаде, держать его жителей на сухом пайке в качестве узников совести, и только после всеобщего оперативного условного народного вече принимать консолидированное "добро" на высадку за крепостные стены десанта головорезов в качестве контратакующей операции возмездия. Но никогда не ходить с открытым забралом и не задираться первым. 

   Итак, каникулы, перелом, я впервые знакомлюсь с литературным жанром фантастики, начав с Эндрю Нортон. Мой отец, Царство ему Небесное, собирается на работу. А мы вчетвером жили тогда в однокомнатной квартире, чтобы получить оную мой могучий чернобородый и серо-зеленоглазый уроженец Москвы отец, не раскрывший и 1 процента своего творческого и энергетического потенциала, устроился в ЖЭК, где и скоропостижно скончался в конце 2007 года, когда его внуку-тезке, моему сыну, не так давно исполнился лишь год. Да, родители спали на одном диване, а мы с братом спали валетом и не валетом на другом диване. В одной и той же комнате. Даже когда я уже пришел из армии и устроился на службу куда надо. 

Итак, возвращаемся в 1989-1990 год. Я ем сладкие палочки и читаю фантастику. Рука уже в запачканном лангете, ибо я у бабушки в племсовхозе не стеснялся гонять с переломом в футбол. И отец, собираясь уже выходить, имел неосторожность произнести какие-то слова сочувствия и доброго пожелания. Оказавшись наедине, без матери, которая была на работе и чье присутствие, как у всех водится, ограждает прямое общение между детьми и отцами из-за того, что женщина редко когда довольна мужчиной и после выслушивания подобных недовольств, пусть и часто справедливых, но после оглашения их при детях вслух отец уже перестает иметь моральное право учить жизни детей и иметь психические силы вести с ними доверительные разговоры, потому что мужчины менее стабильны и адекватны, чем женщины по отношению к полномасштабной рутине будней - итак, отец, оказавшись наедине со мной без адвоката в лице матери, произнес всего каких-то несколько теплых слов. Произнес, несмотря на свое богатырское телосложение и лютый и бескомпромиссный к супостатам нрав, несколько даже скованно и неуверенно, робко и осторожно. И этого хватило, чтобы в мгновение ока растаяли ледники на вершинах горной гряды между нами. Я не мог оторвать глаз от книги. Но не потому что не уважал отца и не видел необходимости посмотреть ему в лицо, когда он обращался ко мне. А потому, чтобы он не увидел блеск в моих глазах, в глазницах которых изнутри резко стало жечь огнем. Я смотрел в книгу и изо всех сил старался не моргать, чтобы ресницами случайно не смахнуть слезы по щекам. Я надеялся, что держа глаза открытыми - влага испарится сама собой, не успев вытечь из-под век на лицо. Понял ли это мой отец тогда или нет? Он уже не ответит. Скорее всего, он так и умер без вины виноватый. Там, в реанимации, где его не спасли от инфаркта. Но не врачи виноваты и не инфаркт. Это я виноват. Я, как сын. Это мне нужно было смягчить свое горделивой сердце и просить моего Бога о долгих летах для моего отца, умершего всего лишь в 55. 

   Каков ты сын - таков ты и отец. Не умеющий прощать мелочи и понимать собственного отца - не умеет прощать помарки и мелочи, понять и собственного сына. Даже став отцом с рождением сына - и этого было мало, чтобы разглядеть эту божественную картину. Это нужно было аж в 46 лет родить дочь, чтобы, с возрастом растерявшему неоправданные спесь, честолюбие, тщеславие, гордыню и смягчив характер стрессами от ситуаций в личной жизни и жизни целой страны и всего Мира, из опыта чувств, заботы и переживаний к маленькой дочери - перевернуть весь свой внутренний мир, вспоминая, что ты чувствовал к сыну, когда он был таким же маленьким. А что ты чувствовал к отцу, когда ты был подростком, когда пытался навязать сыну, что он должен чувствовать к тебе, как отцу. Уважение - это не мантра, повторяя которую, оно материализуется. Уважение - это независимая экспертиза, это реакция, а не состояние... 

Каждый новый день, каждый новый шаг, каждое новое слово, каждую новую одежду дочери и каждую прогулку с ней, как дар Небес и радость внеземная - ты это замечаешь, запоминаешь... А так ли было с маленьким сыном? Я не выбрасывал ни одной соски дочери. Я сохранил ее памперсы с самого маленького первого до последнего использованного размера: по одному чистому экземпляру от каждого нового размера. Каждая ложечка или вилочка, каждая чашечка или кружечка не попадут в руки дочери прежде, чем я не окроплю их кипятком, даже если их очень хорошо мыла жена или я перед этим. И так далее. А где соски и памперсы маленького сына? Их нет. Почему? Потому что я был плохим сыном своему отцу. Несправедливо плохим. Потому что отец никогда даже не кричал на меня, не говоря уже о том, чтобы пальцем тронуть. Но тут не все так просто. Быть плохим сыном - это вовсе необязательно быть плохим человеком. Это лишь означает отсутствие должного контакта и взаимодействия по тем или иным причинам. Я вижу цвет глаз дочери, как из голубых с сине-фиолетовой каймой по периметру они превратились в серо-зеленые. Это же цвет глаз моего отца. Но я только под конец его жизни смог настолько сильно заглянуть ему в глаза, что разглядел их цвет. Вы не поверите, но я всю жизнь думал, что у отца карие глаза. Он был брюнет. Носил усы и бороду. Они тоже были черные. Соответственно, мне казалось, что у него и глаза темные. Но когда мы как-то купили с ним напротив Солнца, я посмотрел и не поверил своим глазам. Что же касается  сына, я помню тот момент, когда приняв его на руки в роддоме, новорожденный сын открыл глаза - и они были просто ярко-небесно-голубыми. Но я упустил момент, как его глаза быстро и незаметно стали орехово- или каштаново-карими, в итоге. Вот, как-то так. Получается, он был вынужден внутри себя в одиночку принять бой и адаптацию к внешнему Миру, пойдя с кем-то на сепаратный мир, условно говоря. 

   Чтобы, наконец-то, осознать, что такое сын и что такое отец, мне необходимо было оказаться с сыном в таком месте, где никто ни за какие деньги добровольно оказаться никогда не захочет. Да и не сможет. Место, где дети рождаются заново, а взрослые заново становятся родителями. Учитывая, что это случилось, когда уже была дочь, несмотря на разницу между сыном и дочерью в почти 17 лет, первый, в некотором смысле, поменялся с дочерью местами, став младшим для меня, как заново его заполучившим из рук самой Богоматери. И это не фигура речи - долгая история, я уже писал по горячим следам... 

   В ожидании дня, когда дочь должна была в первый раз пойти в детский сад, я ощущал чувство предательства. Почему? Все просто. Детей отводят в детсад, чтобы их родители имели возможность ходить на работу. Но я, мягко говоря, не гребу деньги лопатой на работе от слова "вообще". Меня не показывают по телевизору в качестве полезного для страны и общества деятеля. Не знаю. И, вот, эта маленькая принцесса вынуждена занять себя чем-то вне дома рядом с вечно плачущим незнакомым мальчиком и ещё двумя коллегами, которые не осознают ещё, что происходит и с которыми не занимаются активно по расписанию мероприятий в детсад у до исполнения трехлетнего возраста. Моя дочь вынуждена себя чем-то там, вне дома, пока не папа крутится рядом по месту, туда-сюда по своей низкооплачиваемой работе, никак не реализовывая свой вероятный в чем-то потенциал. Поэтому, ведя дочь в детский сад я ощущаю чувство предательства. Потому что я с ней и без детского сада гулял и после работы и во время работы. Такая работа, хоть немного получаю, но владею временем и собою. Поэтому, когда вы читаете про мою маленькую зарплату, то не подумайте, что я жалуюсь. Ни в коем случае. Прелесть моей работы в том, что я могу взять и пойти по своим делам. 

   Вскоре после этих слов я пошел на родительское собрание в детский сад. Любое родительское собрание, будь-то в школе или детсаду, для меня честь и чувство гордости. Заодно, и знакомство с персоналом и сотрудниками на уровне шестого чувства. Увидев их, услышав их, я, конечно, умерил пыл своего чувства "предательства" по отношению к дочери в связи с началом ее хождения в сад. Мы - люди. Социальные разумные существа. И я горжусь, что являюсь частью нашего общего человеческого сообщества. Просто я уже не тот молодой папаша, который многого не замечал, потому что считал, что это все в порядке вещей и что многое даётся просто так, потому что логично. Как говорится, это так не работает. Все гораздо сложнее и красивее в этом Мире. 

   19 сентября 2025 года

   О чем речь? Думаю, что первому у своего отца ребенку должно быть какое-то пожизненное поощрение. И здесь слово "первый" как раз и применяется в его истинном, чистом и даже несколько мученическом смысле и понятии, где нет и тени тщеславия, честолюбия и амбициозности. Это тот ребенок, на котором набивают шишки, на котором исправляют ошибки и который, как бы это мучительно печально ни звучало, спасает своего же отца от ада, потому что сам постоянно одною ногою там. Второй у отца ребенок, да ещё и с большой разницей в возрасте с первым, это ребенок, крёстным отцом или матерью которого, условно говоря, автоматически становится старший брат или сестра - первопроходцы среди арктических льдов после Ядерной зимы в голове молодых отцов, теплое солнце во многих главах которых восходит лишь когда жизнь уже набирает скорость по нисходящей баллистической кривой вниз. 

25 сентября 2025 года

ЛНР, РФ

А.В.С.

Divine Excursator

.